Я эту песню впервые услышала именно в фильме Жана Беккера, и она для меня ассоциируется с Ванессой Паради и Жераром Депардье. Удивительная, изумительная, великолепная песня!
Из отзывов зрителей.
Две юные очаровательные оторвы — Мари (Ванесса Паради) и Соланж (Клотильда Куро) — беглые воспитанницы сиротского приюта и прибившийся к ним негритёнок Ахмед выживают, как умеют, в каменном чреве Парижа и его окрестностях, промышляя мелким мошенничеством, подворовывая, а то и просто проституцией. За кукольной внешностью главной героини — Мари — скрывается сильный характер, смелость, ловкий ум, недетская твёрдость и упорство в достижении целей. Чем девушка успешно и пользуется, проводя время с друзьями в занятиях весёлыми — и прибыльными — махинациями. Но душа девушки сгорает от боли, неприкаянности и воспоминаний раннего детства: она не может забыть любимую мать, которая, раздавленная жизненными неурядицами — расставанием с мужем и бедностью, преданная собственными родителями, отказавшими ей и внучке во всяком участии и помощи, в отчаянии покончила с жизнью, предварительно попытавшись убить и маленькую Мари — то ли избавляясь от напоминания о несчастной своей любви, то ли пытаясь избавить ребёнка от страданий грядущей нищеты. Но девочку спасли, а матери уже никто и ничто не могло помочь. С этой сцены воспоминаний детства и начинается фильм. Свою мать Мари простила или и не винила, зато появилось желание отомстить доведшим мать до самоубийства. Мари начинает выяснять прошлое своей семьи, узнавая по ходу неприглядные, ещё больше ранящие подробности, и решает, что главный виновник — неизвестный ей, никогда невиденный отец.
Ещё один фильм из живущей внутри моей головы рубрики «Второй эшелон» из картин, не ставшиих ни культовыми иконами, навечно занесёнными в скрижали и учебники, ни лидерами продаж, ни увенчанными многими призами, но почему-то, раз некогда виденные, они надолго оставляют зарубки в памяти. Хотя нельзя сказать, что лента совсем уж обойдена вниманием, даже получила кое-какие призы («Сезар» за «Лучшую музыку, написанную для фильма»), обрела определённую известность после выхода, обязательно упоминается в фильмографиях исполнителей главных ролей и время от времени показывается по телевизору. Не слишком часто.
Честно: особо какой-то гениальностью картина не блещет. Можно традиционно сказать: «Звёзд с неба не хватает». Правда, со «звёздами» в кадре в ней как раз всё впорядке: участие Жерара Депардье (отец Мари) само по себе переносит любую проходную мелодраму в разряд нетленки. Потому, наверное, и не забывают — ведь же-ж сам же-ж Жерар же-ж.
Но при том при всём, кроме имени в титрах и небритой знаменитой физиономии Депардье на экране, есть что-то такое, цепляющее и не дающее просто так забыть. Может быть обаяние молоденькой тогда Ванессы Паради (картина снята в 1994 году), весьма неплохо смотрящейся в этой роли. Может быть дух юного озорства, явленный в похождениях троицы. А может быть общая атмосфера фильма. Она в некоторых местах довольно тягостна, в ней прямо плавает растворённое в воздухе всеобщее отчуждение людей друг от друга и от себя, когда даже вроде бы назначенные самой природой быть близкими люди оказываются отделёнными непроницаемыми перегородками, самозацикленными аутичными эгоистами, которым нет дела ни до чего, происходящего вне их мирка. Что уж говорить о посторонних, не связанных родственными узами. Ощущение чего усиливает постоянный фон городского окружения, перемещаясь в котором средь сутолоки заполненных разнокалиберными лавками и блестящими витринами магазинов улиц герои попадают то на богатую великосветскую свадьбу, то в пригородные трущобы, заселённые неграми-иммигрантами, то на дискотеку или железнодорожную станцию. И этим личная драма обретает социальное звучание.
Сам я когда-то много лет назад обратил на фильм внимание потому что он посвящён памяти Сержа Генсбура — весьма почитаемого во Франции певца, композитора, артиста, передачу о котором я видел незадолго до того и мне почему-то запомнился образ смешно лопоухого, с крючковатым носом, слегка вьющейся шевелюрой и грустным взглядом, похожего то ли на постаревшего Пиноккио, то ли Щелкунчика, с непременным «Житаном» в зубах, не столько поющего, сколько скорее произносящего речитативом слова своих песен человека. Думаю, нашему слушателю он известен более всего по скандальному, вызвавшему гнев Ватикана и запрещённого в по крайней мере полудюжине католических стран хиту 1969 года «Je t'aime… Moi non plus».
Как утверждается в иных описаниях, дух мсье Генсбура незримо присутствует во всей картине. Я не настолько хорошо знаком с его творчеством, чтобы уловить в перипетиях сюжета параллели, но образ самого Генсбура в фильме присутствует — Курильщик «Житана», музыкант, рассказывающий Мари про её отца; рассказ в некоторой степени биография самого Генсбура. Кроме того, «Элиза» — по сюжету имя матери Мари и название шлягера, как бы сочинённого её отцом — музыкантом, героем Депарьдье, мелодия которого осталась в смутных детских воспоминаниях девочки и которым начинается и завершается фильм — на самом деле одна из самых известных песен Сержа Генсбура.
Элиза, Элиза
Элиза, прыгни мне на шею
Элиза, Элиза
Элиза, поищи у меня
Запусти хорошенько твои ноготки
И твои нежные пальчики
В джунгли
Моих волос, Лиза
Элиза, Элиза
Элиза, прыгни мне на шею
Элиза, Элиза
Элиза, поищи у меня
Сделай мне несколько локонов
И пробор посередине
У нас есть тринадцать-
Четырнадцать лет для нас двоих.
Элиза, Элиза
Элиза, плевать на остальных
Элиза, Элиза
Элиза, нет никого, кроме тебя, меня, нас.
Твои двадцать лет, мои сорок
Если ты думаешь, что это
Мучает меня
Ах, нисколько, Лиза
Элиза, Элиза
Элиза, прыгни мне на шею
Элиза, Элиза
Элиза, поищи у меня
Запусти хорошенько твои ноготки
И твои нежные пальчики
В джунгли
Моих волос, Лиза
Где лицезреть — см. на Редаре.