Слушал-слушал лекции Сафронова, но как тот мужик из анекдота про трактор: «Всё понял. Но, куда же лошадь запрягать?» В том смысле, что экономическая система СССР во многом остаётся загадкой и как это на самом деле работало — то ещё долго будут понимать. Мне кажется, Сафронов много внимания уделяет не столько объективному положению советской экономики, сколько её формальному отображению в официальных источниках. Не как оно было, а как оно должно было быть. Мне так думается, что именно это во многом было причиной проблем тогда: сколько ни говори халва — слаще не станет, то есть расхождение объективной ситуации и идеологически ангажированной картинки.
Правда, некоторые моменты всё же, пожалуй уловил. Один такой, как мне кажется, весьма любопытный: понимание того что такое предприятие, было разным в разные периоды. Насколько я понял, где-то по крайней мере с 30-е по 50-е годы предприятия — заводы скажем — не были экономическими субъектами, это были скорее исполнительные органы, функцией которых была чисто техническая реализация запланированных верхними инстанциями производственных заданий в рамках отпущенных на то ресурсов. То есть как цех не представляет собой какой-то отдельной экономической единицы, а только звено производственной структуры, так и завод в целом.
Рабочий здесь никак не влиял на определение направлений деятельности, а следовательно получение более выгодных с точки зрения оплаты заданий. Единственный манёвр был — всякие рационализации и оптимизации производственного процесса, которые позволяли уменьшать себестоимость продукции и вели к увеличению производительности, что материально государством поощрялось — стахановское движение во многом именно про это. При этом срок такой поощряемости был ограничен — то что вчера было достижением, спустя регламентированное время становилось плановым, оплачиваемым по стандартным расценкам. Но это был достаточно ограниченный инструмент — как ни оптимизируй, при данном техническом уровне рано или поздно оптимизации уткнутся в физический предел. И то придание некоторой экономической самостоятельности, за которую пеняют позднему советскому руководству (самое заметное — неиссякаемые анафемы «реформам Косыгина-Либермана») — дескать, это и стало началом приватизации, было не только в интересах советских «белых воротничков», но как раз было воспринято именно рабочими как более выгодное положение, при котором они могли лучше отстаивать свои экономические интересы, чем в ином случае — в том реальном, а не лубочно-плакатном строе из газетных передовиц и здравиц, который сложился в стране, они не имели достаточных инструментов политического влияния, не являлись политическим субъектом, но в рамках своего предприятия на своего директора они в определённой степени могли давить, а тот, имея определённое пространство для манёвра, которое давала ему та экономическая субъектность, мог в большей степени влиять на выбор более выгодных производственных заданий, номенклатуры выпускаемой продукции и потребных технологических процессов, то есть таких, которые вели в конечном итоге к увеличению зарплат работников предприятия. Так что тут ещё вопрос — кто там кого внёс на плечах в приватизацию и почему.