Перечитал в очередной раз (вернее переслушал) «Повесть о Ходже Насреддине». Всегда после тихая грусть, надежда и какое-то бессилие что-то сказать — сложно словами сказать ВСЁ, выразить Вселенную. Это наверное одна из самых великих книг 20 века. Как жаль, что Соловьёв так мало прожил.

Для меня Насреддин случился в начале 80-х с телефильмом «Гляди веселей». Книга в руки попала позже и вот с тех пор как ни странно по сю пору испытываю какое-то удивление от того, что могу прочитать наконец литературную основу когда-то понравившегося фильма. Дело вроде обычное — мы, дети конца 20 века, зачастую именно так и узнавали о каких-то значимых произведениях — сперва через экранизации. И тогда, когда иную книгу нужно было «ловить», встреча с первоисточником становилась событием. И было странно и радостно: вот, я это видел, а теперь могу и прочитать! Это как встретить знаменитость в трамвае. Но всё же к этому привыкаешь — сколько их таких фильмов и книг, каждый видел десятки, а вот почему-то именно «Ходжа Насреддин» запечатлелся особо, именно вот это «трамвайное» ощущение. Хотя и не могу сказать, что тогда на меня книга произвела какое-то прям потрясающее до глубины души впечатление — просто хорошая книга, были фильмы и книги, которые в детстве и подростковом возрасте значили для меня гораздо больше, но, каждый раз перечитывая, ловлю себя на том, что становится страшновато от мысли, что соловьёвский Насреддин мог мне не попасться и мог не прочитать.

А вот что осталось от фильма: Насреддин навсегда для меня Марат Арипов, а багдадский вор — Сайдо Курбанов.