Одним из распространённых доводов против политаризма в СССР является то, что де азиатский способ производства — это вообще говоря строй раннеклассовых аграрных обществ. Скажем, Кагарлицкий такой аргумент выдвигал. Что интересно, сам АСП у него возражений не вызывает, он его вполне признаёт, даже более того, с энтузиазмом рассказывает про некоторые особенности Древнего Египта, которые весьма напоминали советские реалии.
Правда, замечу, что Семёнова он судя по всему реально не читал, кроме пересказов в духе «Рабинович напел» или что-то краткое по диагонали. Семёнов говоря об СССР, говорит об индустрополитаризме, то есть такой ситуации, когда общеклассовая частная собственность может существовать и на индустриальной основе. Я же скажу, что состояние это видимо неустойчиво и противоречиво как раз в силу того что производительные силы такого общества по мере индустриализации начинают нифига не соответствать подобным архаичным общественным отношениям и состояние должно стремится к чему-то более соответствующему.
Но замечу один момент: а ведь Российская империя и была на минимум 8/10 таким отсталым аграрным обществом, в котором капиталистическое хозяйствование хотя и имело место и развитие, однако так и не пришло к какому-то однозначному полюсу и доминированию. Как мы ныне понимаем, капитализм как своего рода интерфейс может охватывать и связывать собою практически любые хозяйства самого отсталого типа, однако при этом не затрагивая самого этого хозяйства или ровно в такой степени, которая необходима для выкачивания прибавочного продукта. Вспомним, например, фильм «Начальник Чукотки» — там очень наглядно показан один из таких возможных типов взаимодействия в виде обмена в факториях американскими дельцами всякого барахла на шкуры ценных животных и т.п. у чукч.
Но когда империя рухнула, а вместе с нею и её чахоточный капитализм — то что осталось-то? А осталось на этом месте прежде всего вот то самое аграрное хозяйство, причём с упразднением помещичьего землевладения оно по сути обрело черты того самого раннеклассового общества. Вкрапления современной промышленности сами по себе ещё не могли как-то радикально изменить ситуацию, пока не стали преобладающей базой производственной деятельности. Так что ожидать, что из этого состояния прямо в социализм прыгнуть, при том в одиночку, с опорой только лишь на имеющиеся ресурсы и силы — теперь представляется мягко говоря наивным.
Положим, теория политаризма — это предмет спорный, по которому согласия нет и который в массе яростно отрицается. Я сейчас бы хотел обратить внимание не на это (собственно текст выше — по сути самостоятельный, сложившийся к слову и записанный чтобы не быть забытым), а вот на что: ситуация с политаризмом показывает, что в головах наших левых наступил… конец истории. Вот какие этапы исторического развития Маркс с Энгельсом знали или застали при своей жизни, как-то зафиксировали, описали, предположили что из этого следует — и всё, других быть не может, ни в прошлом, ни в будущем. Это как если бы какой-нибудь средневековый мыслитель додумался бы до стадиальной концепции и сказал бы, что всё, вот была дикость, была античность, теперь феодализм — и всё, больше ничего быть не может, дальше второе пришествие господа нашего Иисуса Христа со всеми спецэффектами и предваряющими катаклизмами, и наступление царствия божьего.
Но кто сказал, что история замерла? Кто сказал, что не могут далее возникать иные типы общественно-экономических отношений, хозяйственных укладов и т.п.? Или вскрываться новые нюансы, подробности и вариации уже бывших или настоящих? О которых авторы советской школьной программы, утвердившие пятичленку, застолбленную в головах советских граждан, не знали и не подозревали?
Главное что — даже в голову не приходит, что змея может кусать себя за хвост, то что сами те действия, которые были порождены в том числе марксистской теорией, возникновением коммунизма как учения и политической практики, могут порождать новые явления общественной жизни, не имеющие прямых или вообще каких-либо аналогий в прошлом и соответственно не могущие быть описанными теорией, потому что в эпоху авторов теории эти явления ещё не существовали, не укладывающиеся в какую-то предсказанную или описанную последовательность, потому что члены этой последовательности только в текущий момент и возникают, что эффект наблюдателя (наблюдение явления неизбежно изменяет само это явление) верен не только для физики, но и для социума, а уж тем более если это не просто наблюдение, а активное участие. Но мы смотрим исключительно с горы, наш левый наблюдатель — это удалённый в космические бездны астроном, который разглядывает одну голубую планетку в телескоп и никоим образом её тем не меняет.
А ведь наша советская эпопея была в том числе первой в истории попыткой дотоле всецело стихийное общественное развитие сознательно, на научной основе, направить в какое-то рациональное русло. Правда, при этом мы так и не поняли, что даже делая такие попытки, мы не становимся над объективным процессом, вне его, а мы сами всецело остаёмся подвержены действию его объективных сил. Это головоломка, о которую голову таки можно сломать. Но если хотя бы не осознать её наличия — говорить о какой-то целенаправленной деятельности не приходится. А мы всё изучаем талмуд.
