Глянул наконец «Текст», про который довольно много разговоров было. Что сказать? Асмус не тот жанр выбрала и зарывает в землю таланты, на Порнхабе смотрелась бы замечательно, лицо, фигура — в самый раз под их стандарты, была бы в трендах. Требуем продолжения банкета, расширить и углубить проникновение в тему!

А если более серьёзно, то как ни странно, оказывается всё-таки какая-то жизнь в т.н. отечественном кино теплится. Но, честно говоря, наверное лучше бы продукты этой жизнедеятельности не попадали в окружающую среду. Потому что даже в лучших своих проявлениях — а фильм по нынешним временам сделан действительно неплохо — мрачняк тот ещё. Тлен и безысходность. Типа кто-то хотел на чём-то заострить внимание, заставить общественность о чём-то задуматься? Да блин, вокруг оглянись — и так по уши, ещё и с экрана. Оно и вообще по жизни, ну и в частности каждый наверное слышал этих историй про «вышел за хлебушком, вернулся через три года». А у кого-то так было с друзьями, родственниками, а то и самими. Впрочем, всякого иного тоже хватает, кто не попал в эту мясорубку — попадёт в другую. Жить ведь реально страшно. Кто хотел задуматься — уже задумался, толку-то. Прилетит точно так же, как тем, кто вообще сам мыслительный процесс как таковой полагает обременением — внезапно и больно. Даже хуже — дурак живёт в счастливом неведении до конца, а тот кто понял — тот уже живёт в непрерывном конце.

Но вот подумалось, что если взглянуть на жизненный путь революционеров, то как ни странно, они в личном плане психологически оказывались лучше защищены от «ударов судьбы», чем простой обыватель. Не тем, что с ними ничего не случалось — как раз опасностей, лишений и боли в их жизни было более чем предостаточно. Но у них было своё место в жизни, дело жизни, и они-то как раз могли быть уверены, что с ними точно ничего случайно не происходит, потому что их жизнь была включена в некий контекст, в некую ткань, в ней была своя логика событий.

С чем бы это сравнить? Когда пятилетнего ребёнка жалит пчела, то этот момент становится единственным центром его жизни, в его ужасе и боли для него в этот миг заключается вся вселенная и ничего больше не существует, в то время как пчеловода пчёлы кусают за жизнь может быть сотни раз, но он просто походя выдёргивает из ладони жало и продолжает ковыряться в улье. На это непривычному человеку даже жутковато смотреть, как он лезет в гудящий ящик и вынимает облепленную бесчисленным множеством насекомых рамку. Это больно, но значение этого события, его масштабы для пчеловода просто несопоставимы с масштабами, который оно имеет для ребёнка.

Или вот в фильмах и книгах про разведчиков бывает, что герою приходится иной раз намеренно залезать в такие задницы, которые для обычного человека сами по себе были бы трагедией на всю жизнь, а для него это просто средство и один их этапов достижения цели. Он оказывается в положении сказочного Гарун Аль-рашида, переодевшегося в простонародное платье и толкающегося инкогнито в базарной толпе, в этакой ауре защитного поля. И полем этим было сознание того, что при всей сейчас неотличимости и по сути тождественности с любым другим человеком из толпы за ним была сила, за ним кто-то стоял, он не был один. За калифом стояло его государство, за разведчиком его служба, а за революционером — его товарищи и его дело. И это самый главный момент. Конечно, никакой Центр никакого Штирлица не могли бы непосредственно защитить в случае какой-то острой ситуации. Но зато он всегда мог рассчитывать на всю возможную поддержку и помощь, которую те, кто за ним, только способны ему оказать и которой никогда не имеет обычный человек, всегда остающийся один на один со своими обстоятельствами, который не знает и не чувствует своей связи с другими людьми, кроме может быть родственников, но и семья зачастую слишком слаба перед превратностями судьбы. И несколько человек не имеют такой силы и средств, которую имеют сотни и тысячи сплочённых людей.

А уж если один… У одиночки жизнь — это ад. Вот в «Тексте» авторы и показали один из аспектов этого хоть и персонального, но всеобщего ада. Стоило ли это того, чтобы смотреть? Не знаю. Во всяком случае, ада меньше не стало.