Попроси ещё истолковать «Бармаглота», кто такие хливкие шорьки и какие там зелюки хрюкотали в мове. :)
Cперва пару цитат из интернета:
Творческое наследие почти любого рок-музыканта обязательно содержит хотя бы одну композицию, которая кажется веселой пустышкой, но заставляет задуматься над подтекстом. У Виктора Цоя таковой является известная песня «Алюминиевые огурцы». И он, и его друзья не раз рассказывали о том, как Виктора вместе с сокурсниками отправили на отработку в колхоз.
Погода была дождливая, поле представляло собой сплошное месиво, а огурцы, которые они собирали, были сероватыми, отчего казались металлическими. Тогда он и придумал строчку об алюминиевых огурцах на брезентовом поле.
В 1987 году Виктор Цой, отвечая на вопросы зрителей, пришедших на концерт в Дубне, объяснил смысл песни (вернее, отсутствие такового). Он сказал:
«Алюминиевые огурцы» — это чисто фонетика, и, может быть, какие-то ключевые моменты, не связанные между собой и имеющие задачу вызвать ассоциативные связи. Фраза совершенно не имеет смысла. Эта песня — попытка полного разрушения реальности, какого-либо реализма. Можно назвать это реальной фантастикой. Можно в какой-то мере сравнить этот подход с театром абсурда Ионеско. Только у нас не мрачное разрешение элементов действительности, а более весёлое.
Отсюда
А теперь мои рассуждения: конечно, это абсурдистская песенка, на чём настаивает и сам автор (и надо сказать, в этом типичен, скажем Леннон про «Я — морж» тоже говорил, что в ней нет никакого смысла и что он просто хотел постебаться с тех, кто ищет в его песнях какой-то тайный подтекст), но как бы вольный полёт ассоциаций представляется не случайным, поскольку в тексте всё-таки просматривается и какой-то лирический герой, и некое действие, короче какая-то структура и сюжет.
Поскольку связь с поездкой на картошку (точнее огурцы) кажется вполне обоснованной, то можно предположить, что это песня про то что несмотря на абсурд нашей жизни, в которой мы вынуждены совершать множество бессмысленных действий, жизнь продолжается и идёт своим чередом. Так же здесь можно углядеть связь с концепциями восточной философии, имевшими выражение, например, в карма-йоге в идее о непривязанном к результатам труде, а в буддизме можно вспомнить сооружение мандал — картин-скульптур из песка со сложным символическим рисунком, которые после довольно трудоёмкого процесса создания разрушались, чем-то это подобно перебору узоров в калейдоскопе, с той только разницей, что иллюзорные образы калейдоскопа не требуют усилий, а над мандалой нужно усердно потрудиться; а в чаньских (дзенских) монастырях бытовали, например, такие практики: послушник-неофит тщательно мыл пол, по которому тут же небрежно проходили в грязных сандалиях более старшие монахи (кстати, эта картина с завидным постоянством воспроизводится в нынешних торговых центрах), занятые беседами о высоком, сводя, разумеется, все усилия моющего на нет, конкретный вид деятельности такого послушника мог быть разным, принцип — один.
Но мне такое толкование — как своеобразной сатиры на бытовавшие в обществе, ставшие фактически ритуальными, рутинные отчуждённые практики, вроде пресловутых поездок «на картошку», представляется недостаточным, неполным, интуитивно я сам всегда воспринимал песню иначе. Мне думается, что она — про творческую деятельность, которая с точки зрения обывательского «здравого смысла» выглядит бессмысленной, бесполезной, ненужной, геморройной, но которой герой песни всё равно занимается несмотря на всю вязкость окружающей рутины, остаётся в этом верным себе и избранному пути. Таким образом в песне проглядывают и автобиографические черты, и широкое поэтическое обобщение.