Alex Dragon (alex_dragon) wrote,
Alex Dragon
alex_dragon

Categories:

Альфред Козинг. «Сталинизм». Исследование происхождения, сущности и результатов. 3.1-3.2

Оригинал взят у yury_finkel в Альфред Козинг. «Сталинизм». Исследование происхождения, сущности и результатов. 3.1-3.2

3. Сталинизм как система

3.1. Структуры и элементы сталинской системы

Относительно подробное изложение исторического становления различных элементов сталинизма показывает, что он не упал с неба в готовой форме и не был задуман, а потом сознательно реализован Сталиным как целостная система. Он в каком-то смысле был побочным продуктом исторического развития, которое происходило в Советской России с целью установления социалистического общества после завоевания политической власти большевиками. Этот побочный продукт возник отчасти по исторической необходимости, а отчасти из случайных обстоятельств, как следствие объективных и субъективных условий и их взаимодействия, которое опосредуется и реализуется главным образом через политику.

Но вследствие этого элементы сталинизма, его организационные, идеологические и теоретические основы всегда возникали вместе с соответствующими политическими, экономическими и общественными процессами социалистического строительства, и потому были сплетены с ними и не появлялись в изолированном виде. Они присутствовали и в партии, и в государственном аппарате, и во всей политической системе, поэтому их нелегко распознать и идентифицировать. Так в течение развития, в прогрессе экономического и общественного преобразования страны в рамках возникающей социалистической общественной системы, в структурах и механизмах партии и государства, словно побочный продукт возникла и система сталинизма, чьи важнейшие элементы в своём историческом процессе становления были представлены выше.

Он разрастался словно опухоль, исходя из партийного аппарата, и создал метастазы во всех частях общества. Из-за этой неразделимой взаимосвязи возникает много трудностей и ошибок. Распространённая ошибка состоит в том, что многие просто приравнивают реальный социализм к сталинизму, что ведёт к неправомерной дискредитации существовавших социалистических обществ. Трудность, которая также вытекает из этого, состоит в том, что сталинизм нигде нельзя найти в чистой форме, так как он может скрыто находиться во всех важных областях социалистического общества. Поэтому мы должны идентифицировать его единичные частицы и элементы путём тщательного анализа, а затем воссоздать его как систему. В этом смысле представленная таким образом система сталинизма со своей структурой и своими элементами, естественно, является абстракцией, но абстракцией полезной и пригодной для лучшего понимания его сущности и его результатов.

В системе сталинизма можно выделить определённые элементы в структурах, формирующих как бы уровни общественной жизни:

На объективном уровне мы можем идентифицировать те элементы в структурах и механизмах партии и государства, которые составляют политическую систему власти, которую можно расценивать также как деформацию и извращение нормальных структур и механизмов, которые с необходимостью возникают в процессе развития социалистического общества.

На субъективном уровне находится с одной стороны теория сталинизма со своими различными частями, отчасти состоящими из деформаций и искажений подлинной марксистской теории, отчасти представленных в форме специфических взглядов Сталина на целый ряд вопросов, содержащихся в его произведениях и в целом, как «марксизм-ленинизм», кратко представленых в книге «История ВКП(б). Краткий курс», которая представляет собой как бы некую энциклопедию сталинизма.

Но с другой стороны присутствует также идеологический компонент, который пронизывает общественное сознание и проявляется как особая общественная психология с определённым образом мышления, чувств и поведения людей.

Эта сформированная сталинизмом общественная психология чрезвычайно важна для понимания способа воздействия сталинизма на его активных сторонников, так же как и вообще на всё население социалистических стран.

3.2. Роль партии в сталинской системе власти

Исходным пунктом и в то же время центральной частью сталинской системы власти является Коммунистическая партия в своём деформированном состоянии, которое известно под названием «партия нового типа». Теория и практика этой партии происходят от самого начала Российской Социал-демократической Рабочей Партии, на чьём II съезде в 1903 между Лениным и Мартовым произошёл спор об уставе и организационной структуре партии. Этот спор в дальнейшем привёл к расколу партии на два течения: большевизм и меньшевизм. Ленин выступал за строго централизованную партию с железной дисциплиной, которая должна была состоять в основном из активных профессиональных революционеров, в то время как Мартов был за более широкую массовую партию примерно по модели тогдашней германской социал-демократической партии.

Очевидно, что концепция Ленина о партии была сформирована специфическими условиями царской России и требованиями подпольной борьбы, а возможно также и опытом и традициями революционных народников.

Его идеи о боевой партии, состоящей в основном из профессиональных революционеров, характеризующейся как бы армейской железной дисциплиной и едиными взглядами, описывают скорее идеальное состояние, приспособленное к специфическим условиям подпольной борьбы с царским самодержавием, чем реально существующую партию со значительным числом членов. А в реальности практической политической борьбы такое идеальное состояние вряд ли достижимо; в лучшем случае оно может играть полезную роль на начальном этапе, на котором партия должна сформироваться и организационно укрепиться в чрезвычайных условиях царской власти. Но затем оно даже нежелательно, так как оно может помешать развитию и расширению борьбы партии. Если посмотреть внимательно, то в такой форме оно и не существовало на самом деле в истории большевистской партии.

Живая политическая партия, охватывающая большие слои рабочего класса, не может состоять в основном из профессиональных революционеров, и в ней не может существовать монолитное единство взглядов, которое не позволяет различных точек зрения. Такая партия с железной армейской дисциплиной должна была бы душить самостоятельное мышление, которое, несмотря на общую теоретическую и политическую базу, всегда может привести к разным мнениям.

В этом смысле ещё Роза Люксембург критиковала ленинскую концепцию партии, и она в этом, видимо, была более права, чем Ленин. Поскольку и в истории большевистской фракции и партии во все времена происходили дискуссии и зачастую даже острые споры по теоретическим проблемам, так же как и по вопросам политической тактики.

И сам Ленин принимал это и при этом обычно искал способы дискуссии и спора, которые в результате приводили к большему единству мнений и к лояльному сотрудничеству, хотя в полемике он, бывало, переходил привычные границы и без необходимости заострял их.

Но в целом нужно констатировать, что между чрезвычайно суровым теоретическим мнением Ленина и его поведением на практике существовало очевидное противоречие, которое он, впрочем, чаще всего пытался решить так, чтобы точки зрения были выяснены в открытой и свободной дискуссии, чтобы таким образом вместе найти общую позицию для практической деятельности.

Во времена подпольной борьбы эта идея пролетарской партии были скорее интеллектуальной фикцией, чем практической реальностью, в новых условиях после завоевания политической власти и начала социалистического строительства она должна была стать полностью непригодной, тем более что теперь уже речь шла не о маленькой организации профессиональных революционеров, а о массовой партии, чья деятельность распространялась на все сектора общества и которая должна была отвечать за пролетарское государство.

Является фактом то, что это противоречие во время жизни Ленина не было решено, ни теоретически, ни практически. Ленин в своём руководстве партией, с одной стороны, смог достичь линии общей практической деятельности при широком участии членов партии в открытых обсуждениях и спорах тем, что он применял методы внутрипартийной демократии, а с другой стороны, в чрезвычайно опасной ситуации при переходе от военного коммунизма к нэпу он был вынужден навязать решение о запрете фракций в партии, чтобы не допустить раскола. Но он сразу подчеркнул, что речь идёт о чрезвычайной мере, которую можно будет отменить, когда чрезвычайные обстоятельства будут преодолены.

Такое исходное положение позволяет понять, почему и как Сталин после смерти Ленина смог использовать эту ситуацию для преобразования партии таким образом, что она, сверх своей нормальной роли и функции, могла в то же время стать решающим инструментом его диктаторской системы власти. Всегда находилось достаточно цитат Ленина, которые он мог интерпретировать в смысле своих амбиций. При этом в сталинской концепции партии с самого начала ощущался элитарный, отчасти военизированный, отчасти квазирелигиозный элемент.

В 1921 году в статье «О политической стратегии и тактике русских коммунистов» он набросал план структуры партии, который содержал не только армейские аспекты, но и элитаристско-квазирелигиозные. В нём было написано:

«Компартия как своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность. Значение старой гвардии внутри этого могучего ордена. Пополнение старой гвардии новыми закалившимися [...] работниками»1.

Интересно, что эта статья 1921 года была опубликована только в 1947 году, при издании сочинений Сталина.

В реализации его идей о партии партийный аппарат очевидно играл решающую роль, так как он является руководящим ядром. Это постоянно растущий круг людей, которые полностью заняты решением всех организационных и идеологических проблем партии и руководством её деятельностью. Они составили некую бюрократию, которая была фактически оправдана и необходима для руководства регистрацией членства, для управления партийными финансами, для установления необходимой кадровой политики с помощью введения так называемой «номенклатуры», которая включает руководителей всех уровней; она кроме того необходима для организации и контроля за практическим исполнением центральных решений и директив, для ведения пропагандистской работы и т. д. Поэтому существование более или менее бюрократического аппарата также и в партии было неизбежно и само по себе не означало большой опасности, если уважались принципы внутрипартийной демократии.

Эти принципы требовали выборности ответственных сотрудников аппарата, для того чтобы они пользовались доверием членов партии, требовали их подотчётности членам партии, требовали возможности критики с стороны членов партии и возможности сменять сотрудников аппарата. Аппарат — это служебный инструмент партии, находящийся между руководством и рядовыми членами партии, но он не должен стоять над ними, не должен быть «командным центром» и не имеет права командовать и править партией, а должен помогать организовывать её и выполнять политическую работу. Для того, чтобы он функционировал таким образом, должны строго соблюдаться правила внутрипартийной демократии и должен применяться принцип демократического централизма, так, чтобы обе стороны этого противоречивого единства имели свои права. Это означает, что «линия партии» и основывающиеся на ней решения и директивы не должны просто диктоваться сверху, а должны вырабатываться в процессе обсуждения, охватывающего всю партию, что затем, после демократического принятия, эта линия должна быть обязательной для практической работы всех членов партии, но в то же время должно оставаться гарантированным право на постоянную и в том числе критическую оценку результатов и на необходимую для этого дискуссию.

Если проследить съезды и конференции РКП(б) в то время, когда Ленин руководил партией, то легко заметить, что более-менее так и происходило, даже когда условия и обстоятельства были нелёгкими.

Но это в корне изменилось после смерти Ленина. Сталин на XI съезде в 1922 году, ещё под руководством Ленина, был избран на пост генерального секретаря, причём секретарь со своим аппаратом недвусмысленно считался органом, подчинённым Политбюро и Центральному Комитету.

Обстоятельства, возникавшие после смерти Ленина — борьба претендентов за то, чтобы стать его преемником, установление тройки Зиновьев-Каменев-Сталин с целью отстранить Троцкого от руководства — привели к тому, что Сталин довольно скоро получил неограниченную и неконтролируемую власть над бюрократическим аппаратом партии, подобрал его кадры и организовал так, что он мог создавать себе растущий «бастион».

Наиболее влиятельные личности, Зиновьев и Каменев, занятые интригами своей фракционной борьбы против Троцкого, полностью оставили Сталину власть над организационным центром партии, в то же время позволив Сталину втянуть себя в подлости и при этом использовать незаконные и неуставные методы и средства против Троцкого и оппозиции, при том попав в растущую зависимость от Сталина. Из-за этого они потом уже почти не могли эффективно сопротивляться ему, даже когда они уже не одобряли его действия. Когда они полностью поняли, во что они ввязались, было уже слишком поздно, так как власть Сталина не только над партийным аппаратом, но и надо всей партией к тому времени настолько возросла, что они уже не могли ничего изменить.

Сталин по сути всегда повторял теоретические положения Ленина о партии, используя подходящие цитаты и всегда интерпретируя их в своих прагматических целях. Уже на похоронах Ленина было заметно, как он несколько раз пытался превознести партию.

«Мы, коммунисты, — люди особого склада. Мы скроены из особого материала. Мы — те, которые составляем армию великого пролетарского стратега, армию товарища Ленина. Нет ничего выше, как честь принадлежать к этой армии»2.

Он особенно любил сравнение партии с армией, так как военная иерархия и военная дисциплина были атрибутами, которые очень благоприятствовали его намерениям. Иногда это принимало такую форму, что он представлял организационное построение партии прямо в военных категориях и отделял в партии главный штаб, генералитет, офицерство и унтер-офицерство от рядовых3.

Но в структурированной таким образом партии принцип демократического централизма, который официально являлся организационным принципом, может действовать на практике уже лишь как диктаторский централизм с армейской системой командования, так как при этом существует уже только цепочка подчинения сверху вниз. Таким образом этот принцип был деформирован, он служил уже только фасадом и вывеской, так как живое противоречие между централизмом и демократией было из него удалено. Принцип демократического централизма включает форму внутрипартийной демократии, которая позволяет вырабатывать и определять программные базовые решения и «партийную линию» так, чтобы было гарантировано широкое сотрудничество членов в первичных организациях, так, чтобы существовала линия решений, которая идёт снизу доверху. Внутрипартийная демократия, таким образом, должна иметь две линии, направленные в противоположные стороны, она должна гарантировать, чтобы центральные решения и директивы устанавливались в демократическом процессе снизу вверх, чтобы они могли быть сформулированы центром, но она в таком случае должна также гарантировать, чтобы они исполнялись сверху вниз и проводились в жизнь единым образом, причём чтобы в своей практической реализации их в то же время можно было проверять, критиковать и при необходимости исправлять. Эти противоречивые процессы должны происходить постоянно, для того, чтобы партия могла действовать как единое целое и эффективно. Это также является основным условием для того, чтобы члены партии в своих организациях при выполнении решений и директив действовали активно, самостоятельно и сознательно, и могли проводить «линию партии» в различных областях общественной жизни, а не были бы простыми исполнителями приказов. Только последовательное поддержание и проведение в жизнь демократического централизма в этом диалектическом смысле как противоречивого единства противоположностей может не позволить деятельности необходимого бюрократического аппарата в партии превратиться в бюрократическое правление и привести к установлению бюрократизма, который ставит себя над партией и командует ей.

Но именно такое развитие было проведено Сталиным уже при занятии поста генерального секретаря, когда он получил власть над уже давно существовавшим более-менее бюрократично сформированным партаппаратом и затем превратил его целенаправленно в свой центр власти, который уже не подчинялся демократическому контролю. После того как с помощью Зиновьева и Каменева он победил оппозицию Троцкого, который прежде всего боролся за соблюдение внутрипартийной демократии, он смог усилить свою власть над партаппаратом настолько, что он фактически получил роль единственного партийного вождя, поставил на посты руководящих органов — Политбюро и Центрального Комитета — своих преданных сторонников, а также смог отстранить Зиновьева и Каменева, когда те стали сопротивляться его курсу. Таким образом он мог практически в одиночку определять «линию партии» и в то же время сделать её инструментом подчинения своей власти.

После того как вместе с Бухариным, Рыковым и Томским были устранены последние члены ленинского Политбюро, Сталин смог занять ведущие органы почти исключительно своими адептами. Однако на XVII съезде в 1934 году проявилось неожиданное сопротивление, когда примерно четверть делегатов при выборах Центрального Комитета проголосовала против Сталина. Следствием этого очевидного протеста против его диктаторского правления над партией было то, что убийство Кирова, произошедшее вскоре после съезда при очень загадочных обстоятельствах, было использовано как предлог для «чистки» партии террористическими методами от возможных противников и критиков его практики правления, и таким образом для полного подчинения её своей диктаторской власти.

Для этого он пользовался и масштабно злоупотреблял органами государственной безопасности и сделал их — прежде всего им же назначенных руководителей, таких как Ягода, Ежов и Берия — соучастниками своих оргий террора и уничтожения. Их жертвами стали более 80 процентов делегатов XVII съезда, так как в каждом делегате он предполагал возможного противника, и к тому же бо́льшая часть членов Центрального Комитета, избранных на этом съезде, была арестована и расстреляна как якобы «враги народа».

Позже ни Политбюро, ни Центральный Комитет не играли самостоятельной роли в политике партии, они по большей части служили лишь фасадом и органом для одобрения решений. Регулярные заседания теперь уже происходили редко, а потом и вовсе прекратились. Когда Сталин устно или письменно заявлял: «Центральный Комитет считает», это обычно означало, что так считает он, а Политбюро и Центральный Комитет, чаще всего даже не спрошенные заранее, потом соглашались. Сталин всё более автократично отождествлял себя с партией, по известному из истории выражению французского короля Людовика XIV: «Государство — это я». Так же и Сталин мог сказать: «Партия — это я», что выражалось и в многочисленных славословиях растущего культа личности, согласно которым он был не только «великим и гениальным вождём», но и «мудростью и волей партии». Чем была бы партия без Сталина? Это мнение постоянно укреплялось в слоях работников и членов партии по мере роста культа личности.

Другой стороной этой сталинистской деформации и перерождения партии было то, что за кулисами публично демонстрируемой силы, единства и крепости активность членов партии и партийных организаций всё более парализовалась и они пассивно принимали ситуацию в обществе, хотя она во многом не соответствовала нуждам и принципам социалистического общества. Критическое обсуждение основных вопросов политики или даже критика решений руководства и социальных условий на партийных собраниях были уже невозможны, поскольку очень быстро можно было быть обвинённым в «троцкизме». Но самостоятельная деятельность и сознание ответственности могут развиваться только в среде внутрипартийной демократии, а не в подавляющей командной системе, в которой инструкции начальства не допускают критики.

Очевидно, эта сталинская концепция партии не была преодолена и после XX съезда в 1956 году, так как произошла лишь половинчатая десталинизация, которая после прихода к власти Брежнева была прекращена и уступила место умеренной ресталинизации. Как рассказывала многолетняя сотрудница Центрального Комитета, структура центрального партаппарата, созданная Сталиным, сохранилась без изменений, причём Общий отдел был важнейшим центром принятия решений и давал инструкции партийным органам республик и областей даже независимо от секретарей Центрального Комитета и не информируя их4.

Этим также объясняется, что на последней фазе существования КПСС, когда Горбачёв пытался преобразовать партийный аппарат, эта попытка встретила вязкое сопротивление, в то время как ускорялся процесс идеологического распада. Он подпитывался из разных источников: после того, как Горбачёв стал генеральным секретарём, он пытался политикой так называемой перестройки преодолеть парализующий застой отчасти путём дальнейшей деконструкции сталинизма, что при существовавшем составе Политбюро оказалось очень затруднительным и приводило к постоянным спорам, в результате которых всё больше побеждали социал-реформистские и антисоциалистические взгляды и стремления. Необходимое возобновление критики Сталина и его политики было неуверенным и настолько же неквалифицированным, как и выступление Хрущёва на XX съезде. Оно не внесло ясности в оценку прошлого социализма в Советском Союзе, а открыло шлюзы накопившемуся слепому антисталинизму, который очень быстро превратился в открытый антикоммунизм.

Политика так называемой гласности допустила безудержную клевету и дискредитацию социалистического общества в Советском Союзе и социализма вообще, благодаря чему общественное сознание населения систематически деформировалось, разрушалось и манипулировалось в антисоциалистическом духе. Споры внутри руководства партии между крылом, руководимым Яковлевым, которое всё больше склонялось к социал-демократическим позициям, и крылом, которое представлял Лигачёв, стремившимся к преобразованиям системы с целью модернизации и сохранения социализма, не привели к положительному результату, видимо, ещё и потому, что Горбачёв занял колеблющуюся позицию и позволил, чтобы эти споры в средствах массовой информации были представлены в совершенно искажённом виде как борьба между сталинизмом и антисталинизмом.

Это ускорило идеологическое перерождение, дезорганизовало партийные организации и парализовало их деятельность.

Очень часто недостаточные марксистские знания принимающих решения функционеров во всех слоях партии и общества — вследствие долгого доминирования сталинского «марксизма-ленинизма» — привели многих в их попытках отойти от примитивных схематических догм сталинизма к уходу от марксизма и принятию социал-реформистских концепций, связанных с иллюзиями о буржуазной демократии и о свободной рыночной экономике. Так партия, которая всегда называла себя «славной партией Ленина», в критическое время распада Советского Союза показала себя неспособной защитить достижения Октябрьской революции и социализма. В конце концов она без сопротивления позволила запретить себя ренегату Ельцину и объявить себя распущенной Горбачёвым.

Таким образом, к сожалению, осуществились прогнозы Троцкого, который ещё десятки лет назад считал, что партия, превращённая Сталиным в переродившийся и деформированный аппарат власти диктаторской системы власти, в конце концов может погибнуть или даже стать инструментом контрреволюции, если не удастся убрать сталинское руководство. Фактически произошло и то, и это. Партия не только развалилась, но ещё и её многочисленные высшие представители встали у руля «мирной контрреволюции». Они превратились в социал-демократов, националистов или буржуазных демократов, приняли православие или ислам, чтобы сохранить своё влиятельное положение на новой идеологической базе, или же преступно отхватили большие куски народного богатства, чтобы попасть в класс новой буржуазии.


1И. В. Сталин. О политической стратегии и тактике русских коммунистов: Набросок плана брошюры. Сочинения, т. 5, стр. 71.
2И. В. Сталин. По поводу смерти Ленина: Речь на II Всесоюзном Съезде Советов 26 января 1924 г. Сочинения, т. 6, стр. 46.
3И. В. Сталин. О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников: Доклад на Пленуме ЦК ВКП(б) 3 марта 1937 года. Сочинения, т. 14, стр. 171.
4См. об этом: Леон Оников. КПСС: Анатомия распада. Взгляд изнутри аппарата ЦК. — М., 1996.



Комментариев: comment count unavailable  Комментировать

Subscribe

  • Диалоги с deepseek

    Года два назад пытал ChatGPT дурацкими вопросами. На волне нынешнего хайпа по поводу deepseek'а хохмы ради позадавал те же вопросы и ему. Вот что…

  • Про USAID

    Среди стройной мелодии хора ликующих голосов по поводу отлучения от сиськи в лице USAID всяких грантососов, иноагентов и прочих заднеприводных…

  • Лебенсраум

    Постоянный «патриотический» рефрен: они нас завоюют! Само собой, вынесут всё добро из хат, пнут всех котиков, изнасилуют наших женщин — ну это вообще…

  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

  • 0 comments